сследователя. Бель-гийский криминолог А. Принс по этому поводу заметил: «Среди тайн, которые нас окружают, существование зла на земле — одна из самых необъяснимых; все философские системы пытались про¬никнуть в нее и все учения о божественной справедливости пытались примирить усовершенствование с существованием зла»'.
  Теологический подход к анализу преступности наиболее ак¬тивно разрабатывался в средние века такими теологами, как А. Августин, Ф. Аквинский и др. Как правило, теологические трактовки преступности связывали общественно опасное деяние с происками дьявола и были основой карательной практики религиозных судов2. В некоторых современных исламских госу¬дарствах практика шариатских (религиозных) судов является весь¬ма устойчивой. Сегодня достаточно активно возрождается интерес к христианским теологическим учениям и в России3, а в отдельных ее регионах (Чечня) в конце XX века активно функционировали шариатские суды и практиковались религиозные подходы к воз¬действию на преступность.
  Исследуя теологическую модель преступника, A.M. Яковлев отмечал следующие черты данного подхода: «Понятие преступ¬ного связывается с крайними проявлениями зла, преступным считается посягательство на высшее добро... Преступник же — непосредственное воплощение (персонификация) зла»4. Анализи¬руя мистические корни насильственной преступности, М.П. Клей¬менов делает вывод: «Связь мистицизма с насилием прослежи¬вается исторически по двум направлениям: как поклонение де¬моническим культам и как богоборчество»5.
  ' Принс А. Защита общества и преобразования уголовного права. М., 1912. С. 156—157.
  2 См.: Орлов М.А. История сношений человека с дьяволом. М., 1997.
  3 См.: Мороз А. Мистические корни преступности // Русь державная. 1998. № 7.
  4 Яковлев A.M. Теория

<<<назад<<< * перейти на стр. 1-415 * збірник літератури №69 * >>>далее>>>