таточно интересно
  (особенно в контексте вопроса об исполнительной силе уголовно-процессуального
  мирового соглашения), но при более детальном анализе оно вызывает целый ряд
  замечаний. Во-первых, почему "договоренность" должна касаться только указанной
  отсрочки? Нам представляется, что ее содержание может быть самым разнообразным
  (это мы и постарались показать в настоящей работе). Во-вторых, весьма спорна
  мысль о том, что с точки зрения действующего законодательства примирение подлежит
  обязательному оформлению протоколом, так как оно является "следственным действием"
  (Там же. С.12). Общеизвестно, что следственные действия это действия "по собиранию
  доказательств" (Уголовно-процессуальное право Российской Федерации / Отв.
  ред. П.А.Лупинская. М., 1998 г. С.311), т.е. к примирению они не имеют никакого
  отношения. В результате аргументация автора по данному вопросу не только становится
  уязвимой при ближайшем рассмотрении, но и ничего нам не дает в плане процессуального
  порядка оформления примирения (в частности, если de lege ferenda рассматривать
  проблему исполнительной силы мировых соглашений).
   *(41) Собрание законодательства Российской Федерации. 1997. N 1. Ст.1.
   *(42) Там же. 1998 г. N 51. Ст.6270.
   *(43) Данный вариант решения проблемы представляется тем более удачным,
  что он вписывается в общую концепцию примирительных функций мировых судей.
  По крайней мере, именно так обстояло дело в дореволюционной

<<<назад<<< * перейти на стр. 1-40 * збірник літератури №64 * >>>далее>>>