рующей вопрос об участии
  публично-правовых образований в гражданских правоотношениях, но и из общего
  смысла материального гражданского и уголовно-процессуального права, если рассматривать
  их в совокупности. Если гипотетически предположить, что надлежащий орган власти,
  указанный в ст. 125 ГК и уполномоченный совершать от имени государства сделки,
  примет в порядке ст.415 ГК решение ad hoc о прощении государством долга конкретному
  обвиняемому и направит его следователю (суду), то такое решение, будучи, быть
  может, корректным с точки зрения гражданского права, немедленно вступит, по
  нашему мнению, в противоречие с уголовно-процессуальным принципом равенства
  граждан перед законом и судом (ст. 19 Конституции РФ и ст. 14 УПК). Если же
  подобное решение, исходя из обстоятельств конкретного дела и своего дискреционного
  усмотрения, примет непосредственно следователь или суд*(32), то здесь мы столкнемся
  уже с тем, что у названных субъектов уголовного процесса нет в силу ст. 125
  ГК права действовать от имени государства в гражданских правоотношениях, т.е.
  цивилистически прощение долга будет ничтожной сделкой. Таким образом, когда
  преступлением причинен вред имущественным интересам государства, применение
  института прощения долга исключено, и соответственно положения ст. 75 УК о
  возмещении вреда как об обязательном условии освобождения лица от уголовной
  ответственности действительно могут рассматриваться как императивные, но не

<<<назад<<< * перейти на стр. 1-34 * збірник літератури №60 * >>>далее>>>