ающие все хорошее свое. Гневные подчас выражения его писем, грустное восклицание при чтении Гоголем "Мертвых душ": "Не веселая штука Россия!" [57] - только на предвзятый взгляд могут идти вразрез с этою любовью и с верою в "высокий жребий" русского народа[58]. Недостатки любимого существа всегда вызывают более острые взрывы душевной боли именно потому, что оно любимое и что его хочется видеть лучше и выше всех.
Гордясь скромностью русского человека и величием всего, что совершено им по почину Петра, Пушкин тем не менее преклонялся пред достоинствами общечеловеческими. Ему был чужд узкий патриотизм, враждебно, надменно или косо смотрящий на все иноземное. Указывая на терпимость к чужому, как на одну из прекрасных сторон простого русского человека, он говорил о необходимости уважения к человечеству и к его благородным стремлениям. "Недостаточно иметь только местные чувства, - говорил он Хомякову, - есть мысли и чувства всеобщие, всемирные"... [59] Правдою, по мнению Пушкина, должна быть проникнута не одна личная, но и вся государственная деятельность правителя. В правде - великая притягательная сила, в ней же и верный критерий. Умение понимать это составляет одно из свойств истинно великого исторического деятеля. Недаром Петр "правдою привлек к себе сердца" - и, благодаря его уменью ценить ее, "был от буйного стрельца пред ним отличен Долгорукий"... [60] Но уравновешенность душевных сил и восприимчивое чувство живой действительности заставляли Пушкина видеть возбуждение для искания правды в чувстве любви, которому свойственно понимание и снисхождение. Поэтому он не считал возможным найти эту правду в крайностях. Если ее нет в венках льстецов, то точно так же нет ее и в безусловных отрицаниях. "Нет убедительности, - пишет он, - в поношениях, и нет истины там, где нет любви!"
Намечая такие требования, Пушкин умел отличать существенное и вечное в человеке |