ия должно
  быть также отказано в случае, если бы "исполнение решения противоречило суверенитету
  СССР или угрожало бы безопасности СССР". Тем не менее содержание понятия "основы
  советского правопорядка" выглядит достаточно неопределенным. Впрочем, положения
  статьи проекта третьей части Гражданского кодекса, регулирующие этот же вопрос,
  оперируют столь же общими категориями: там речь идет об "основах правопорядка".
  Очевидно, что законодатель не хочет (или не может) наполнить содержание понятия
  публичного порядка конкретными нормами, применение которых не сталкивалось
  бы со спорами и неопределенностью.
   Такая ситуация характерна не только для российского законодательства
  - законы других стран ничуть не подробнее. Например, в Германском гражданском
  уложении закреплено, что "применение иностранного закона исключается, если
  это применение противоречило бы добрым нравам или цели германского закона"
  (ст.30 Вводного закона к ГГУ), а в ст.6 ГК Франции есть ссылка на "общественный
  порядок и добрые нравы"*(5). Категории "добрых нравов, целей закона и общественного
  порядка" представляются не более четкими, нежели категория "основы правопорядка",
  используемая отечественным законодателем.
   Сложность и даже бесплодность попыток законодателя дать исчерпывающее
  описание случаев, когда применение иностранного права признавалось бы противоречащим
  публичному порядку, связаны с тем, что в законе невозможно заранее

<<<назад<<< * перейти на стр. 1-27 * збірник літератури №41 * >>>далее>>>