чением нового государя
  М.М. Сперанскому, которое, естественно, было со всей тщательностью исполнено.
   Было бы неправильным, однако, воспринимать это важное поручение как выражение
  полного доверия нового Императора всероссийского к сановнику, недавно возвращенному
  из опалы. Более того, расследование восстания 14 декабря 1825 года указывало
  на Сперанского как на невольного вдохновителя и даже доверенное лицо среди
  декабристов*(9). Это не могло не вызывать тревогу у Николая I. Расследование
  показаний о причастности высших сановников Государственного совета к движению
  декабристов продолжалось, хотя содержалось в большой тайне. По невыясненным
  причинам материалы секретного расследования в архивах не сохранились. И хотя
  следствие не установило факт причастности Сперанского к "заговору", у Николая
  I оставались сомнения в его лояльности. Этим можно объяснить то обстоятельство,
  что именно Сперанскому было поручено разработать проект Манифеста о Верховном
  уголовном суде по делу декабристов, который был одобрен Николаем I*(10). Очевидно,
  для М.М. Сперанского это был самый жесткий экзамен на верность новому Императору.
   Отношение Николая I к фигуре Сперанского было весьма противоречиво. М.
  А. Корф, главный биограф М.М. Сперанского, "несравненно замечательным обстоятельством"
  считал то, "что Император Николай избрал Сперанского для дела, столь близкого
  его сердцу, отнюдь не

<<<назад<<< * перейти на стр. 1-19 * збірник літератури №33 * >>>далее>>>