ях, от неряшества"*(20). Цель института давности,
  подчеркивал С.И.Раевич в конце 20-х годов, состоит в необходимости "создать
  правовые предпосылки для прочности обладания имуществом, правовая неопределенность
  судьбы которого мешала бы его рациональному использованию"*(21).
   Если проанализировать дело Оглоблиных с позиций цели правового регулирования,
  то, думается, имелись все основания для признания права собственности за теми,
  кто реально длительное время своими фактическими действиями обеспечивал, можно
  сказать, жизнь имуществу, рационально его используя. Чтобы нести такое бремя,
  нужен стимул, и это очевидно. Именно в связи с этим нормы института приобретательной
  давности отдают предпочтение не "неряшливому" собственнику, а заботливому
  владельцу, рационально использующему имущество.
   Для подтверждения наших выводов обратимся к обещанному в начале статьи
  примеру из дореволюционной судебной практики. Дело было в 1852 г. Некто Филипов
  приобрел на публичных торгах дом Агваздина. Он внес оговоренную сумму, и дом
  был утвержден за ним постановлением уездного суда, продававшего этот дом.
  Однако наследники Агваздина продолжали жить в этом доме. Спустя 14 лет Филипов
  решил продать дом своему сыну, в связи с чем фактические владельцы Агваздины
  обратились в Белозерский окружной суд с просьбой признать право собственности
  за ними. Филипов в судебном заседании пояснял, что Агваздины жили в доме как

<<<назад<<< * перейти на стр. 1-17 * збірник літератури №30 * >>>далее>>>