ние от чистой конкуренции скорее как исключение; у него монополист «в какой-то степени желает способствовать интересам потребителя»13. К тому времени, когда Маршалл уступил кафедру своему ученику Артуру Пигу, положение на рынках западных стран изменилось. Дж. Гэлбрейт обучался в Кембриджском университете, когда самого Маршалла уже не было в живых, но был его кабинет, сохранялись прежние традиции, а знакомство с «Принципами политической экономии» оказало на Гэлбрейта, как он признается в своей книге «Жизнь в наше время», наибольшее влияние14.
  Признавая влияние главы неоклассиков на формирование его взглядов, Гэлбрейт вместе с тем замечает: «Мир Маршалла с его конкурирующими предпринимателями, потребителями, стремящимися к максимизации удовольствий, и сегодня продолжает служить целям ортодоксии. Он не дает представления о мире, как он есть. Крупные современные корпорации... вот что является реальностью, и вот на что должен быть обращен взгляд экономистов. Но изучить Маршалла стоило. Для того, чтобы знать, что правильно, нужно твердо знать, что неверно»15.
  Дело не просто в том, что, дескать, устарели «Принципы» Маршалла, главное — изменились сами экономические условия, изменилась структура рынка. И не случайно в начале 30-х гг. появились работы с критикой чистой, или совершенной, конкуренции. Если Маршалл писал о недостатках рынков, то его последователи — об изменении условий и характера рыночной конкуренции, о распадении рынков на ряд обособленных. Критики отмечали, что от анализа свободной конкуренции пора повернуться к анализу конкуренции в условиях монополии.
  За эту задачу, выдвинутую самой жизнью, взялись два молодых экономиста — англичанка Джоан Робинсон (1903—1983) и американец Эдвард Чемберлин (1899—1967). Дж. Робинсон опубликовала книгу под названием

<<<назад<<< * перейти на стр. 1-375 * збірник літератури №2 * >>>далее>>>