ектом
  гражданских прав (ст.128 ГК РФ), однако по своей природе существует не в мире
  вещей, а в структуре обязательственной относительной правовой связи, поэтому
  нет оснований отождествлять право с обязательством, так же, как не отождествляется
  вещь с обязательством.
   С другой стороны, поскольку обязательственное право окружает структура
  обязательственного правоотношения (в отличие от вещи, покоящейся в физической
  природе), то очевидно, что переход права отличается от передачи вещи. Однако
  так как и право, и вещь относятся к имуществу, то момент вручения вещи из
  рук в руки можно сравнивать с моментом вручения права.
   Иначе говоря, если момент исполнения обязанности, например, по договору
  продажи вещи, не происходит в момент заключения договора, то сомнительно,
  что момент исполнения обязанности по возмездной передаче права должен совпадать
  с соглашением о продаже права.
   В этой связи уместно вспомнить, что в римском праве договор о представительстве
  в свою пользу, трансформирующийся в договор о передаче права, был именно консенсуальным
  по своей конструкции (Юстиниан. Институции. 3.22. 1-3)*(22), а исследователи
  этой конструкции прямо указывали на то, что наделение цессионария правом с
  момента соглашения является фикцией*(23).
   Тем не менее следует критически относиться к институту перехода прав
  в римском частном праве.
   В стремлении

<<<назад<<< * перейти на стр. 1-13 * збірник літератури №18 * >>>далее>>>