ова В.К. Райхера, который, применительно к проблеме деления правоотношений
  на абсолютные и относительные, писал по этому поводу: "Но, если залоговое
  право "на вещь" не является абсолютным правом*(24), то невозможность подобной
  квалификации залогового права на "право" (в частности - на долговое требование)
  носит, по нашему мнению, уже очевиднейший характер. Если само долговое требование
  является правом относительным, если сам обладатель его (кредитор) находится
  в непосредственном правовом отношении только с одним лицом (должником), а
  отнюдь не с третьими лицами, если последние стоят вне данного правоотношения,
  - то каким образом то же право требования, будучи заложено, может вовлечь
  в свою орбиту "всех третьих лиц", поставить своего залогодержателя по отношению
  к ним в непосредственную правовую связь, отсутствующую у самого "хозяина требования
  (кредитора)?"*(25). Если перевести слова В.К. Райхера на "язык" деления правоотношений
  на вещные и обязательственные, становится понятным, что залогодатель не в
  состоянии передать залогодержателю вещное право на закладываемое, когда сам
  имеет только обязательственное право к должнику. Этот принцип известен всем
  и имеет очень мало изъятий.
   Ultima ratio состоит в том, что право вообще не может быть объектом вещного
  права. Наш Гражданский кодекс, хотя и употребляет термин "имущество" как объект
  права собственности, но в данном случае мы толкуем

<<<назад<<< * перейти на стр. 1-23 * збірник літератури №11 * >>>далее>>>