Но, конечно, в тысячу раз лучше передать мысль в описательных выражениях, чем мириться с этими нетерпимыми для русского уха созвучиями. Зачем говорить: инсинуация, когда можно сказать: недостойный, оскорбительный или трусливый намек?
  Не только в уездах, но и среди наших городских присяжных большинство незнакомо с иностранными языками. Я хотел бы знать, что отражается у них в мозгу, когда прокурор объясняет им, что подробности события инсценированы подсудимым, а защитник, чтобы не остаться в долгу, возражает, что преступление инсценизировал прокурор. Кто поверит, что на уездных сессиях, перед мужиками и лавочниками, раздается слово алиби?
  Иностранные фразы в судебной речи такой же сор, как иностранные слова. Aquae et ignis interdictio*(8); amicus Plato, sed megis arnica veritas*(9) и неизбежное: cherchez la femme*(10), к чему все это? Вы говорите перед русским судом, а не перед римлянами или западными европейцами. Щеголяйте французскими поговорками и латинскими цитатами в ваших книгах, в ученых собраниях, перед светскими женщинами, но в суде ни единого слова на чужом языке.
  Другой обычный недостаток наших судебных речей составляют ненужные вставные слова. Один из наших обвинителей имеет привычку к паузам; в этом еще нет недостатка; но в каждую остановку он вставляет слово: "хорошо". Это очень плохо. Молодой шорник обвинялся по 1 ч. 1455 ст. Уложения; в короткой и деловитой речи товарищ прокурора отказался от обвинения в умышленном убийстве и поддерживал обвинение по 2 ч. 1455 ст., указав присяжным на возможность признать убийство в драке. Но в речи были три паузы и присяжные три раза слыхали: "хорошо"! Невольно думалось: человека убили, что тут хорошего? Другой обвинитель ежеминутно повторяет: "так сказать". Отличительная черта этого оратора ясность мышления и смелая точность, иной раз грубость языка; а он кается в неумении

<<<назад<<< * перейти на стр. 1-360 * збірник літератури * >>>далее>>>